Мужчины редко видят женщин и демонов в истинном свете Химико\Амемико
15.12.2017 в 15:27
Пишет ~McLaren~:Кёгэн семьи Номура в Киото 12.11.2017 и Токио 22.11.2017URL записи
В минувшем ноябре мне удалось побывать на двух представлениях труппы Номура Мансаку – в Киото, в самый разгар момидзигари, и в Токио, когда на севере зимние холода уже прогоняли припозднившиеся тайфуны. Во второй раз из-за непогоды мы с мужем задержались и немного заплутали, в результате чего буквально вломились в боковой вход театра, предназначенный для учеников школы и актеров. Пожилой охранник наше вторжение миролюбиво проспал, а мы, сбитые с толку и совершенно потерянные, принялись бродить по темным коридорам, ведущим в костюмерные комнаты. В итоге, похоже, столкнулись с госпожой Тиэко-сан и младшей дочкой Номура. Было ужасно стыдно. И неловкость эта многократно усугублялась спокойной, исполненной тихого, непоколебимого достоинства атмосферой внутренних помещений театра. Все, что с нами сделали, так это участливо указали правильную дорогу.
Действительно многоЛирическое отступление для тех, кто планирует посетить театры Но в Японии:
О местах и билетахЕсли сравнивать с политикой продажи билетов на мероприятия, проходящие в концертных залах и клубах, ситуация с покупкой билетов в театры может показаться иностранцу более привычной и менее напряженной. Это иллюзия. Впереди сюжетные повороты похлеще, чем в произведениях Эдогавы Рампо.
Обычно театры предлагают четыре категории мест:
- Самые лучшие, категория S, цена от 7000 до 10000 йен. Это так называемые фронтальные места, они располагаются прямо напротив центральной части подмостков, боковые балки-опоры не закрывают обзор.
- Категория А, цена от 5000 до 7000 йен. Это места, которые располагаются сразу за сектором S. Часть из них – первые ряды бокового сектора. Здесь может не повезти, и происходящее на сцене иногда будут закрывать опоры, но в целом обзор очень хороший.
- Категория B, цена от 4000 до 5000 йен. Чаще всего это боковые места, начиная с 6–8 ряда. В этом случае очень хорошо видно боковые подмостки, главная сцена просматривается наискось.
- Детские билеты, цена около 3000 йен. Места не фиксированные.
Покупка хороших билетов на представление Но или Кёгэн заботит всех, и это хорошо объяснимо, поскольку залы в таких театрах очень маленькие, и соразмерно их пространству мала и сцена. Артисты выступают без микрофонов, а мимика актеров – один из ключевых компонентов представления.
Заказывать билеты лучше всего в первые минуты после старта продаж. Как показывает практика, буквально через 30-40 секунд после запуска в зале оказываются выкуплены целые ряды (самые ближние к сцене, разумеется). Это компании типа какой-нибудь «Мицубиси» заказывают билеты своим сотрудникам одним кликом, кроме того, места бронируют и «для своих». В Токио почти все первые ряды были заняты родственниками и друзьями семьи Номура. Все заказывают билеты на общих основаниях, просто кто-то оказывается шустрее и забирает чуть ли не целый сектор.
В последнее время для иностранцев процедура покупки билетов на концертные и театральные мероприятия значительно усложнилась. Большинство электронных систем требуют подтверждение телефонного номера, иногда – действующий японский адрес. По сути, на данный момент реальных способов купить хорошие билеты в театр два: найти японского знакомого, который готов за вас побороться и кликать по ссылкам как ненормальный до падения системы (такое случается), либо обратиться к агентам (в этом случае придется заплатить ощутимо больше).
В день выступления Мансаку-но Кай древняя столица полыхала яростным пламенем кленов, но по улицам гулял ледяной, продирающий до костей ветер. Японцы верят, что у такого ветра есть цвет – он белый, седой, как перья совы сипухи или шерсть лунного зайца. Ни на минуту не отступающий холод и впрямь навевает мысли о чистоте, о строгом ритуале, о рисовой бумаге и о белоснежных таби актеров.
К слову, сцену и зал перед представлением фотографировать не возбраняется, поэтому японцы делают это без всякой утайки.
Как и любой традиционный театр, японские исполнительные искусства выросли из религиозных мистерий. Строго говоря, это ритуалы-игры, цель которых – общение с богами и стихиями. Театральное представление в этом смысле соприродно акту творения. Актер создает иную реальность прямо на глазах зрителей при помощи весьма ограниченного набора инструментов, а по большей части – собственной жизненной энергии.
В тот день Мансаку-но Кай, казалось, увещевали поторопившиеся заморозки, улыбками и смехом зрителей соблазняли нежную кансайскую осень. Примечательно, что Дзэами Мотокиё, величайший драматург и автор учения об актерском искусстве, подчеркивал: смысл и сущность Кёгэн отнюдь не в умении вызвать хохот публики любыми способами, он видел его предназначение именно в диалоге с сокровенными людскими чувствами и высшими силами.
«…Едва ли стоит смотреть на Кёгэн как на искусство грубое только потому, что он как будто бы призван смешить публику до колик во всех случаях.
Не зря ведь говорится, что истинное веселье лежит в области мягкой улыбки. Такие впечатления всегда плодотворны; они трогают публику.
Ежели актер Кёгэн способен создать подобную атмосферу для своих зрителей, рождает на их лицах мягкую улыбку и при этом удерживает их внимание, тогда он поистине достиг высочайшего проявления смешного, ибо в глубинах этого смешного содержится югэн – сокровенная красота. Достигший этого уровня умений – подлинный мастер смешного.
Опять же, тот актер Кёгэн, в ком есть природный дар вызывать в зрителях чувства расположенности к себе, приятные впечатления, такой актер является лицедеем милостью богов. И словами, и действиями актер Кёгэн должен, чураясь всего грубого, предоставить возможность высокорожденным из публики пережить соприкосновение со смешным, которое несет в себе свойства ума и обаяния».
И профессиональные театралы, и любители солидарны в одном: школа Идзуми, к которой принадлежит семья Номура, славится своим изящным стилем, и Мансаку Номура, как ее глава, проник в суть Кёгэн глубже многих, но подлинная глубина югэн открылась его сыну – Мансаи.
Мансаи-сан на сцене никогда не стремится затмить ни отца, ни остальную труппу. Его лукавые, непроницаемые черные глаза смотрят на зрителей с молчаливой безмятежностью, присущей стихии, а в следующую минуту в их глубине пробегает огненная искра. Отточенное годами тренировок мастерство оживляется в нем интуитивным, природным чувством прекрасного. Почти бесплотное тело, целиком состоящее из жил и белизны, закутано в три слоя тяжелой, плотной, колом стоящей ткани. Его костюмы напоминают произведения архитектурного искусства, они такие огромные, что в какой-то момент начинаешь сомневаться, есть ли кто-то внутри него, или выше лодыжек и ниже шеи – сам югэн? Неуловимое и таинственное?
Номура как хранители искусства Кёгэн известны по крайней мере с 1614 года – именно в это время Ямаваки (Идзуми) Мотоёси официально положил начало школе Кёгэн Идзуми, к которой присоединились семьи Номура (две ветви, под началом Номура Матасабуро: и Номура Мандзо) и Мияке (во главе с Мияке То:куро. Похоже, что все они были из центральной части Хонсю, в те времена эта местность называлась Овари, сейчас это западная часть префектуры Айти. Позднее семьи стали выступать и в Киото, и в Эдо. Некоторые специалисты называют местом возникновения школы Идзуми провинцию Оми (префектура Сига).
Поскольку семья Номура ведет свой род еще с эпохи Муромати, чтит традиции и выбирает невест не без умысла, современные японцы склонны видеть в их отпрысках древнюю, истинно японскую стать. Это невысокие люди, в телах которых живут изящные движения минувших времен, а кожа такая светлая, что не нуждается в белилах.
Мансаку представление дается с видимым трудом. У него тремор в правой руке, веер, зажатый в пальцах, мелко подрагивает, между длинными фразами слышно, с какой натугой он втягивает воздух. И все же, ему нет равных. Каждое его движение подобно полету стрелы, голос ему не изменяет, «шумные» прыжки отдаются грохотом под самым потолком. Но ценнее всего – то сердечное чувство, с которым он обращается к зрителям, то исполненное глубочайшей ответственности осознание собственной миссии, которое он сумел привить и сыну.
Серию сценок под названием Gozaru-za открывает фарс о невкусном угощении, которым Мансаку потчует толпу гостей. Каждый раз гости плюются, пробуя его, хозяин же нахваливает. В конце концов, его уличают во лжи таким образом: считается, что совравший неспособен свистеть после того, как согрешил против истины. Мансаку пробудет свою дрянную стряпню, объявляет ее превосходной и не может издать ни звука, после чего измученные и обплевавшиеся мужчины задают ему трепку.
В зале слышен негромкий смех и храп пожилых людей. Для японского театра – дело вполне обычное, и актеры не обращают на это внимания. Дети радостно хлопают в ладоши, растопырив пальцы.
Честно говоря, я и не представляла, что кто-то или что-то способно исторгнуть из моего нутра столько искреннего, незлобного смеха.
Подражание в Кёгэн создается методом погружения в самую обыденную ситуацию. Аристократы и самураи, боги, демоны и жрецы становятся на одну ступень с простыми людьми. Именно в этом, как видится, секрет создания этой миролюбивой, непошлой атмосферы веселья.
Когда на сцене появляется Мансаи-сан, к смеху и храпу добавляются явственно слышимые женские вздохи. Он блистает, исполняя танец со шляпой, в которой сидит змея, в ходе фарса про нерадивого слугу Таро-кадзя.
Мансаи выходит в желтых таби, что при неестественном охровом освещении сцены создает полную иллюзию обнаженной ноги. На нем широкие хакама, клетчатый жакет носимэ, поверх которого надет жилет катагину из плотной ткани, похожий на диковинную броню. Традиция новой эпохи предписывает актеру появляться в красочных, элегантных, идеально чистых костюмах. Эти одежды приносят на сцену аромат первозданной безупречности. Мансаи танцует, и воздух приходит в движение. Приходит в движение и ветер за стенами театра, и людское дыхание. Кажется, он движется между невидимыми воздушными слоями, не тревожа их телом, но подчиняя своим мастерством.
Обманчивая легкость прыжков завершается громким звуком приземления на доски сцены.
В этот момент я вспоминаю свою бабулю. Когда я была маленькая, она писала первые в России учебники по антропотехнике, которую, в общем, сама же и основала. Больше сорока лет она изучала, как двигается человеческое тело в одежде и обуви, придумывала новые конструкции пуантов и лечебной обуви. Тогда-то я впервые и увидела, как выглядят ноги танцоров, у бабушки всегда было много страшных картинок под рукой.
Такая маленькая для мужчины, легкая и подвижная нога Мансаи под слоем ткани обнаруживает все те же мозоли, волдыри и воспаленные суставы. Магия создается в страдании, таковы извечные правила этого ремесла.
Песни звучат нечасто, музыкальных инструментов зачастую и вовсе нет, и все-таки Кёгэн наполнен музыкой. Каждая реплика актеров пронизана строгими ритмами и мелодиями. Согласно канону, текст разбивается на ритмические группы по три и шесть слогов. Каждая ритмическая группа слогов должна иметь одинаковую длительность, и в каждой из них акцентируется только один слог. Добиться четкого исполнения невероятно трудно, и это одна из основных причин, по которой на разучивание ролей тратятся десятилетия.
Едва ли не каждый актер начинает свою партию со стереотипной фразы: «Kore wa kono atari ni sumai-itasu mono de gozaru», что примерно можно перевести как «Я живу тут, совсем рядом». Собственно, архаичное окончание de gozaru и стало своеобразной визитной карточкой Кёгэн в плане языка, оно же, порой, дает название и целым представлениям. По большей части актеры изъясняются на кинсеи нихонго – раннем современном японском, который использовался с XVII по XIX в. включительно. Взрослым японцам этот язык хорошо понятен, иностранцам и детям разрешается позависать.
В Токио Мансаку-но Кай в числе прочего представила два знаменитых и нежно любимых публикой фарса – «Жареные каштаны» и «Грибы». В ходе первого Таро-кадзя (Мансаку) по приказу хозяина готовит на огне каштаны и постепенно съедает их все до одного, за что и получает выволочку. «Грибы» вызывают неизменный восторг и у взрослой части аудитории, и у детей.
В доме одного даймё завелись какие-то странные, зловещего вида грибы. Первый гриб похож на ниндзя, на нем черный облегающий костюм, маска и конусообразная шляпа. Испуганный хозяин призывает на помощь придурковатого жреца ямабуси (Мансаи), который заверяет его в своем небывалом мастерстве. Жрец проводит ритуал, после чего в стане врага пребывает. Хозяин дома в отчаянии избивает грибы веером, грибы огрызаются в ответ! Это повторяется несколько раз. Неунывающий жрец раздает грибам забавные прозвища. Первый гриб, что очевидно, он называет «ниндзя-таки», гриб в женском кимоно – «химе-таки» и т.д. Даймё не разделяет его энтузиазма. В конце концов, жрец собирается с силами и проводит заключительный мега ритуал, после которого является Король грибов и избивает обоих мужчин, прогоняя их из дома. Грибы победили!
Даже вспоминая это, я смеюсь в голос. Так что, пожалуй, пора остановиться и умолкнуть.
-
-
15.12.2017 в 16:59обо всемкак будто сам побывал
спасибо за пост!